Связь поколений
История отдельной семьи, какие родственники для Вас близки?
О Михаиле Лазаревиче Гинзбурге, моем дедушке Мише, которого я не застала, но мне о нем постоянно говорили и мама, и бабушка, и его вдова. У моего деда, как Вы поняли, было две жены и они обе так его любили, что сумели внушить свою любовь и мне. В их домах всегда висели и стояли на книжных полках дедушкины фотографии разных лет, всякие памятные безделушки, так что это лицо я знаю столько же, сколько помню себя. Бабушка называла мужа Зайцем и после его ухода из жизни стала собирать фигурки зайцев - разные-разные - из дерева, глины, пластмассы, даже мыло было в виде зайчика. Коллекция располагалась на книжной полке и постоянно пополнялась.
Мама и бабушка не дружили. Насколько я понимаю, причиной их многолетнего раздора невольно оказался именно дед. Он человек из большой дружной семьи, но вернувшись после эмиграции в СССР, оказался один как перст, но об этом чуть позже.
Когда в браке с бабушкой появилась дочь Ирина - моя мама, именно на нее он перенес всю свою тоску по покинутой семье, на и ней сосредоточил всю любовь. Это вовсе не означает, что его жена - моя бабушка чувствовала себя обделенной - они были очень близки. И именно поэтому мудрая бабушка, словно немного отошла в сторону, дав мужу возможность быть для дочки первым и главным. Ей это удалось, но цена оказалась непомерно высока: мама еще в детстве решила, что отец принадлежит только ей. А бабушкину отстраненность восприняла как недостаток любви - и сама отстранилась. В общем, целый клубок, Фрейду на радость.
Как обстоятельства могут изменить судьбу. Поддался мифу о новой жизни.
Семья деда осталась за границей, куда они бежали, как гонимые евреи. До сих пор не понимаю, зачем он вернулся? Человек необыкновенного ума и глубокой проницательности, никогда не отличавшийся просоветскими настроениями - зачем он решил уехать в Страну Советов? Может быть, единственный раз в жизни, на свою беду, поддался чудовищному мифу о новом мире? Не знаю и никогда уже не узнаю.
Его сестра Ольга с мужем и двумя сыновьями, а также родители остались в Варшаве, куда семья бежала из Слонима. Братья отправились в Берлин. Когда фашизм стал набирать обороты, разумно подались в Канаду, в Квебек, где и осели. Туда же к ним приехали старенькие родители. Ольга с семьей осталась в Варшаве. Все они погибли в гетто...
Дед прекрасный радиотехник (у меня хранится его диплом, пестрящий пятерками), в СССР как еврей, да еще и прошедший эмиграцию, оказался не ко двору. Работал в ГПНТБ (Государственная публичная научно-техническая библиотека) научным сотрудником (как и бабушка), составил и издал три русско-немецких словаря по радиотехнике. Но это было уже после войны.
От рядового до старшины.
На войну он пошел добровольцем, причем - рядовым, так как затерялись его офицерские документы. Попал в саперные войска. К счастью, на разминирования его посылали нечасто, больше держали при штабе в качестве переводчика. Немецкий он знал как родной, потому был незаменим. К пленным относился очень человечно. Ненависть, мстительность вообще были ему чужды, к тому же он несколько лет проживший и получивший высшее образование в Германии, просто не мог ненавидеть представителей этой страны. Фашизм - это одно, а люди, которых поставили под ружье и погнали на войну, - совсем иное... Один из пленных даже нарисовал прекрасный карандашный портрет деда.
Он прошел всю войну, участвовал в штурме Рейхстага. Получил контузию - и только. Правда, и званий особых не имел, дослужился до старшины. Плюс - несколько медалей. Но дед человек сугубо невоенный, никак об этом не жалел.
Музыкальный пес.
Он вернулся с фронта в Москву, в дом на Суворовском бульваре. Семья жила в двух смежных комнатах в коммуналке. Квартира была небольшая, соседи очень интеллигентные: семья Зелинских. Муж - ученый, жена - певица, дочка немного младше моей мамы. Даже завели общую собаку - русского спаниеля Бэмби, оказавшегося редчайшим умницей и тоже интеллигентом. Общее спокойствие нарушала лишь любовь Бэмби к музыке. Стоило Зелинской начать репетировать, распеваться в своей комнате, как пес немедленно усаживался под дверью и принимался выть, подпевая.
После войны дед созвонился с братьями (в те времена для этого следовало идти на Центральный телеграф, заказывать разговор и ждать связи). Услышал о судьбе Ольги и ее семьи, узнал, что во время войны умерли родители (к счастью, просто от старости, в Канаде их никто не тронул). Ну и о братьях узнал: кто женился, у кого дети и прочее.
Всю жизнь списывался и созванивался с ними. Когда мама подросла, они вместе ходили звонить в Канаду и США. Эта связь продержалась несколько лет после смерти деда, а потом, конечно, оборвалась: сложно поддерживать отношения с незнакомыми, в общем, людьми, да и времена были не те, родственники за границей не одобрялись.
Если можешь - помогай.
Дедушка умер внезапно: ехал на работу, спускался по эскалатору на станции «Арбатская» - и упал замертво. За несколько лет до того перенес инсульт, это был второй, обширный - и последний.
Мама еле успела к похоронам: она в то время была в альплагере. О самих похоронах не говорила - слишком тяжело. Но у нее навсегда осталась ненависть к хризантемам: именно их несли и несли на гроб деда...
Мама вспоминала отца как человека необыкновенно светлого и доброго, но имевшего твердые принципы. Рохлей он точно не был, при всей мягкости с окружающими свою систему ценностей отстаивал твердо. Чему учил маму, она - меня, а я, в свой черед, своих детей. И буду учить внуков...
Приходил на помощь не то что по первому зову - как только видел, что помощь требуется. Жил по закону: Если можешь помочь - помогай. И этот принцип мама усвоила на всю жизнь.
Нас там ждали.
Связь с канадскими родственниками мама попыталась восстановить в начале 1990-х. До того, перебирая старые фотографии, горевала, что ниточка оборвана. Но пытаться кого-то найти в те годы не могла: ее второй муж из-за своей работы имел высокую степень секретности.
После перестройки ситуация изменилась и тут в Канаду, именно в Квебек, собралась в командировку моя подруга. Ей все рассказали, снабдили письмом с адресом 30-летней давности и принялись ждать ответа. Не дождались.
А дальше - история почти мистическая. Года через два мне позвонил некий Матвей, сотрудник организации, помогающей людям разыскивать родственников, и сообщил, что Исаак Гинзбург из Канады ищет нас. Наконец-то мы узнали адрес, наконец-то появилась незримая нить, другой конец которой держали в руках родственники деда. Они помнят его, они помнят о нас, они хотят восстановить семью!
Через некоторое время мама, отчим и мой сын Саша, тогда пятилетний, поехали в Оттаву. Мама звонила оттуда и звенящим от переполнявших ее чувств голосом говорила:
- Нас тут ждали! Нас тут ждали всю жизнь!..
Разыскали снова.
До конца дней мама перезванивалась и переписывалась с родными, зазывала их в гости, они собирались, но увы, так и не собрались.
А дальше, как ни странно, нить снова оборвалась. Я написала Исааку и Саре о маминой смерти. Ответа не получила.
Написала еще раз - снова тишина. Позвонить не могла: я не знаю английский, а они не говорят по-русски. Я махнула рукой. То ли адрес поменялся, то ли еще что-то...
Полгода назад Саша решил снова их разыскать. И очень быстро нашел. Позвонил - благо он прекрасно говорит по-английски. Трубку взяла Сара и сразу узнала Саню.
Саша продолжает списываться и созваниваться. И я надеюсь, что эта связь сохранится, что следующие поколения (Саша, его дочка Полина) ее удержат и восстановят семью, от которой дед когда-то случайно оторвался...
Читайте другие публикации на сайте:
